Глава 2 Звон Колокольчиков

Воскресным утром кузина Ли зашла к нам и принесла мне коробку. Она сообщила, что дяде Као не лучше, но и не хуже. Он по-прежнему утомлен и обессилен. Я открыла коробку. Внутри был маленький симпатичный китайский фонарик: черный лакированный каркас, стенки из тонкой желтоватой рисовой бумаги и четыре выцветших красных шелковых кисти, свисающих с корпуса.
— Как красиво! — прошептала я. — Но кто такой Лю?
— Не знаю, — ответила кузина Ли. — Твоя бабушка всегда называла эту штуку фонариком Лю, а почему — мне неизвестно.
Я вспомнила слова дяди Као. Ну, про то, что я должна получить фонарик «в подходящий момент». Я ничего не понимала. Если бабушка хотела, чтобы фонарик оказался у меня, почему она не могла передать его мне сама? Почему было важно время?
Мне хотелось спросить об этом дядю Као. Но когда мы вечером приехали в больницу, оказалось, что ему стало хуже. Врачи говорили, что он остается в сознании, однако дядя не отвечал, когда с ним заговаривали. Кузина Ли от беспокойства была бледна как полотно. Мы все сидели вокруг дядиной кровати и пили чай, который принесла Ли, но никто не произносил ни слова. Это был очень грустный и тревожный вечер.
Вернувшись домой, я посмотрела на фонарик с чувством, похожим на раздражение, — как будто он был виноват в происходящем. Он не оказался бы тут, если бы дядя Као не заболел. Но была в этой вещице какая-то хрупкая древняя красота, которая заставила мою злость испариться. В конце концов я спустилась вниз и попросила у мамы свечку.
— Сейчас? — спросила мама, отставив в сторону последнюю стопку ресторанных тарелок. Вокруг
нее клубился пар из посудомоечной машины, и волосы ее казались влажными. — Для чего тебе свечка так поздно? Не забудь, что завтра в школу.
— Я хочу зажечь фонарик.       
Она на минуту оставила посуду в покое и откинула прядь волос со лба.
— С тобой все в порядке, малышка?
— Я... да, все нормально. Я просто... Просто я хочу, чтобы дядя Као поскорее выздоровел.
— Знаю. Я тоже хочу.
Она быстро обняла меня, потом наклонилась и заглянула мне в лицо.
— Знаешь, что твоя бабушка частенько повторяла мне? Она говорила: «Лучше зажечь хоть самую маленькую свечку, чем сидеть сложа руки и жаловаться, что вокруг темно». Мне всегда казалось, что это очень мудрая мысль. Что ж, иди, малышка, зажги свою свечу. Только будь осторожна — фонарик на вид очень старый.
— Не волнуйся, я буду аккуратна. Мне подумалось, что без свечки он смотрится как-то неправильно. По-моему, даже самые старые фонарики нужно хоть изредка зажигать.
Мама погладила меня по щеке и на секунду задержала руку. Ее пальцы были горячими и мокрыми от мытья посуды.
—Ты очень похожа на свою бабушку, — сказала она.
Итак, я поднялась к себе и зажгла старинный фонарик. В его мягком свете я разглядела, что на стенки из рисовой бумаги нанесен тонкий рисунок. Большое радостно улыбающееся солнце. А под ним размытые силуэты, похожие на склоны гор, поросшие лиственницами.
Неяркое свечение и приятный запах плавящейся свечи подействовали на меня успокаивающе, я подумала о дяде Као и от всей души пожелала, чтобы ему сделалось лучше. Потом я подумала о бабушке. Я надеялась, что ей там каким-то образом стало известно, что фонарик попал в мои руки и очень мне понравился. Но я никак не могла выкинуть из головы эту фразу о подходящем моменте. И если сейчас именно такой момент, то что должно произойти?
Я осторожно задула свечу и забралась в постель. Погружаясь в дремоту, я все еще чувствовала запах дымка от свечки. Горный пейзаж на рисовой бумаге перенесся в мои сны — я видела горы и лиственницы, и еще во сне была девочка, которая звала меня по имени, и слышался звон колокольчиков на ветру.
Колокольчики. Когда я услышала их на следующий день, налегая на педали велосипеда, я спер-
ва подумала, что все еще сплю. Но нет, все было наяву — стояло солнечное понедельничное утро, и подвесные китайские колокольчики-трубочки мелодично позвякивали над входом в маленький магазинчик. Слабый ветерок раскачивал колокольчики и заставлял их стукаться друг о друга, производя при этом нежную серебристую музыку.
Я остановилась, хотя прекрасно понимала, что делать этого не следует — я и так здорово опаздывала в школу. Но меня по какой-то причине манили эти колокольчики, как будто кто-то держал меня на веревочке, как бумажного змея, а теперь стал потихоньку сматывать эту веревку, притягивая меня к себе.
Я хорошо знала этот магазин, потому что каждый день проезжала мимо по пути в школу. Он так и назывался — «Китайский магазин». Там продавались бело-голубые фарфоровые тарелки, яркие эмалированные чайники, бамбуковые циновки и прочие цветные и безвкусные «китайские» сувениры, над которыми у нас в семье обычно посмеивались. Я никогда раньше не заходила туда, но невидимая нить заставила меня слезть с велика и пойти прямо к распахнутым дверям.
Внутри было темно и прохладно. Попав в помещение после яркого уличного света, я почти ничего не могла разглядеть. Но одно поблескивающее пятно привлекло мое внимание и потянуло меня в глубь магазина.
Это было небольшое настенное зеркало, старинное, в металлической раме. Оно так потускнело от возраста и пятен, что мне с трудом удалось различить свое отражение. И все же я не могла отвести от него глаз.
— Добро пожаловать, — раздался за моей спиной мягкий голос. — Могу я чем-нибудь тебе помочь?
Я резко развернулась. Из подсобного помещения вышла молодая китаянка. Она выглядела совершенно нормально, даже заурядно — на ней были джинсы и уютный серый свитер, и все же в ее глазах было что-то... до боли знакомое.
— Это зеркало... — начала я и запнулась. Я ведь не собиралась покупать зеркало. Или собиралась? Вдруг мне показалось, что я должна, просто обязана приобрести его. Это было абсолютно необходимо. Но зачем? Этого я не знала. — Сколько оно стоит?
— Не очень дорого. Но оно старое, у нас есть новые, они гораздо красивее, я могу показать...
— Нет, — быстро проговорила я. — Не надо, меня интересует именно это. — Только тут я сообразила, что у меня нет при себе денег. Даже на то, чтобы купить старое и «не очень дорогое» зеркало. — Но понимаете... Я зайду за ним попозже. С деньгами. Пожалуйста, не продавайте его никому!
— Забирай его прямо сейчас, — сказала продавщица с улыбкой. — А деньги занесешь потом.
Такой подход меня озадачил.
— А откуда вы знаете, что я вас не надую? — покраснела я. — Может, я возьму зеркало и больше не вернусь?
— Не такой ты человек, — ответила она, и в ее голосе почему-то прозвучала полная уверенность. — Ты сдержишь свое слово. Ты всегда делаешь то, что пообещала. Разве я не права?
Да, но... как она узнала? Она уже успела снять зеркало с крюка и теперь заворачивала его в газеты и перевязывала веревкой.
— Я обычно выполняю свои обещания, — сказала я.
— Хорошо. Это очень важно. — Женщина передала мне сверток. — А сейчас тебе пора идти, малышка. Иначе опоздаешь в школу.
Школа! Я и так уже жутко опоздала. Я кое-как втиснула сверток в свою сумку и направилась к дверям. Колокольчики тихо звякнули, снова напомнив мне о том сне. Я на секунду задержалась.
— Эти колокольчики... — начала было я.
— Нет, — покачала головой молодая китаянка. — Колокольчики тебе не нужны. Только зеркало. Счастливого пути, малышка.
Лишь когда она произнесла это слово во второй раз, до меня наконец дошло... Откуда она могла знать, как меня называют дома?! Я уставилась на нее. На миг мне показалось, что глаза, смотревшие на меня с лица этой молодой женщины, были глазами моей бабушки.
В моей голове роились тысячи вопросов, но китаянка махнула рукой в сторону двери.
— Ступай, — сказала она. — Увидимся позже. —
Прямые черные волосы, синие джинсы, серый свитер. Теперь она выглядела совершенно обычно, не по-бабушкиному.
Я потрясла головой, не зная, что и думать. Но идти действительно было пора. Я опаздывала в школу. Очень сильно опаздывала. Я снова оседлала свой велик и помчалась вниз по улице.
Кстати, этим утром произошла еще одна сверхъестественная вещь. Я приехала в школу вовремя! Ну, то есть опоздала, конечно, но всего на полминутки, как если бы вообще не останавливалась по пути.
Как будто все, что произошло в «Китайском магазине», не заняло ни мгновения.
— Все это звучит очень странно, — заметила Ирма после того, как я рассказала девчонкам обо всем за обедом. — По-чародейски звучит, если хочешь знать.
— Думаешь, это как-то связано с магией? — спросила я. Посреди обычной школьной жизни с ее скрипучими пластиковыми стульями, потрепанными учебниками по математике и доносящейся со всех сторон болтовней о чьих-то новых ботинках и результатах контрольной по географии, таинственные утренние впечатления как-то тускнели.
Возможно, я в последние дни так много думала о бабушке из-за болезни дяди Као. А вдруг на самом деле ничего и не было, и случаи в магазинчике — просто плод моего воображения?..
— По-моему, это похоже на дело для команды W.I.Т.С.Н., — твердо заявила Ирма, и ее голубые глаза в этот миг были необыкновенно серьезны. — Когда ты вернешься в этот магазин, я пойду с тобой.
— Думаю, мне тоже нужно пойти, — задумчиво проговорила Вилл.
W.I.Т.С.Н., или Ведьмы, — это мы впятером: Вилл, Ирма, Тарани, Корнелия и я. И хотя мы вовсе не похожи на ведьм из сказок с их бородавками, смешными остроконечными шляпами и метлами, нам нравится это название. А если серьезно, то правильнее называть нас Стражницами Кондракара. Каждая из нас обладает особой волшебной силой: моя стихия — Воздух, Ирма отвечает за Воду, Тарани владеет силой Огня, Корнелия контролирует магию Земли, а Вилл объединяет силу всех четырех стихий и превращает ее в чистую энергию.
Благодаря этим способностям мы можем делать кучу интересных и впечатляющих вещей. Корнелия, например, может усилием воли передвигать твердые объекты. Это умение приносит большую пользу, когда нужно срочно открыть замок или заставить звонок зазвенеть как раз в тот момент, когда учитель задает тебе вопрос на засыпку. У Вилл имеется особый подход ко всему, что связано с электричеством, — все ее домашние электроприборы умеют разговаривать, поэтому мне нравится заходить к ней в гости.
В общем, каждая из нас и сама по себе обладает кое-какими возможностями, но все вместе мы так cльны, что можем в буквальном смысле спасти мир. Нам и правда несколько раз приходилось это делать.
Кажется, что владение магией должно здорово упрощать твою повседневную жизнь. Однако это не так. Я по-прежнему делаю массу ошибок в контрольных по географии. И я не могу просто взмахнуть волшебной палочкой и сделать так, чтобы дяде Као стало лучше. Не все проблемы можно решить с помощью магии. Но зато у меня есть подруги, которые меня понимают; которых волнуют мои дела; с которыми можно поболтать и от души посмеяться; которые готовы в случае необходимости встать за меня горой.
W.I.Т.С.Н. — по-моему, подходящее название для команды друзей.
В конце концов мы решили пойти в «Китайский магазин» все впятером. Корнелия предложила дать мне взаймы денег на зеркало, и Тарани тоже не захотела остаться в стороне.
— Выглядит как обычный магазин, — заметила Ирма с некоторым разочарованием.
— Помнится, книжный магазин тоже выглядел вполне обычно, — возразила Тарани, — а между тем там творились сверхъестественные вещи.
Я, конечно, знала, о чем она толкует. Старый хи-терфилдский книжный магазин на деле скрывал в себе Портал, проход в другой мир. Но «Китайский магазин» выглядел напрочь лишенным какого бы то ни было волшебства... Даже колокольчики, которые привлекли мое внимание утром, куда-то исчезли. Вместо их звона, когда мы открыли дверь, раздалось электронное «динь-дон». Мужчина, стоявший за стойкой, поднял на нас взгляд. Ему было около тридцати. Жилет, галстук, аккуратные маленькие усики.
— Добрый день, — вежливо произнес он. — Чем могу вам помочь?
У него не было ничего общего с той молодой женщиной, глаза которой напоминали бабушкины. Он даже не был китайцем.
— Я заходила сюда утром, — стала объяснять я, — и купила зеркало... — Я достала зеркало из сумки и сняла обертку. — Но у меня не было с собой...
— Вы не могли купить это здесь, — прервал меня продавец.
— Да, но...
— Мы не торгуем подержанными вещами, — заявил он, снова оборвав меня. — Если вы хотите вернуть купленное, сначала найдите тот магазин, где вы его приобрели.
Вернуть?
— Нет, я не собираюсь возвращать... — ничего не понимая, сказала я. — Но сегодня утром...
— Мы не работаем по утрам. Я же говорю, вы ошиблись.
— Но я точно была здесь!...
—Часы работы с 12.00 до 19.00. Взгляните на табличку возле двери. Я вижу, вещь с дефектами, но что же вы хотите, это ведь сэконд-хэнд. Именно поэтому мы не имеем дела с комиссионными товарами. Простите, но я, похоже, ничем не смогу вам помочь.
Продавец нетерпеливо поглядывал на нас, явно ожидая, когда мы уйдем. Нам и правда больше ничего не оставалось.
Оказавшись на улице, Ирма энергично пожала плечами.
— Все любопытнее и любопытнее... — пробормотала она. — Одно из двух: либо ты сходишь с ума (что, конечно, возможно)... — она покрутила пальцем у меня перед носом, — либо тут происходит что-то очень странное.
Я стояла посреди тротуара, прижав к себе зеркало. В груди возникло какое-то болезненное чувство, будто я что-то потеряла и не знаю, как вернуть это назад. Неужели я действительно ожидала, что встречу в этом магазинчике свою бабушку? Я ведь прекрасно знала, что такого никак не может быть. Но чувства не всегда слушаются голоса разума, и горло у меня сдавило от горечи несбывшихся надежд.
— С тобой все в порядке? — спросила Тарани, беря меня за руку. Ее очки сползли на самый кончик носа, и она автоматически подвинула их назад. — У тебя такой грустный вид...
— Все нормально. Это... Я так переживаю за дядю Као и еще... — Я скучаю по бабушке, но этого я не стала говорить. — Ну, в общем, я просто беспокоюсь.
— Можно мне взглянуть на зеркало? — попросила Вилл. Я передала его ей. Оно едва умещалось в моей сумке и было довольно тяжелым — наверное, из-за металлической рамы. Эта самая рама потускнела и почернела от времени, она была украшена четырьмя полумесяцами, выложенными из перламутра.
Если его почистить, оно смотрелось бы очень даже неплохо. Но я так и не заплатила за него, и поэтому меня терзало чувство вины, будто я его украла. Будто я еще не заслужила того, чтобы оно стало моим.
— Не уверена, что тебе стоит брать его домой, — заявила Вилл, откинув со лба непослушную прядь рыжих волос. — Что если в нем заключена какая-нибудь опасная магия?
Я покачала головой.
— Оно не опасно, — убежденно сказала я. — Не более опасно, чем Сердце Кондракара. — Уж не знаю, почему мне пришло в голову сравнивать эту штуку с нашим талисманом... Может, потому, что в зеркале тоже присутствовало волшебство?..
— Сердце Кондракара тоже может представлять угрозу, — упрямо возразила Вилл. — Если ты не знаешь, как его использовать.
— Да, но само по себе оно не плохое и не имеет злых намерений. Если зеркало как-то связано с бабушкой, оно никогда не причинит мне вреда.
— Если в зеркале есть волшебная сила, — вставила Тарани, — мы должны изучить ее природу.
— Что если это зеркало для гадания? — спросила Ирма и затараторила, изображая заправского рекламного агента: — Портативный плоскоэкранный монитор для предсказаний, который полностью заменяет давно устаревшие хрустальные шары. Компактные размеры и привлекательный дизайн делают это зеркало незаменимым помощником при гадании. Итак, девять из десяти современных чародеек выбирают зеркало!
Тарани хихикнула.
—Я бы, пожалуй, купила такую вещицу. С гаданием у меня не все гладко, так что «незаменимый помощник» мне бы не помешал.
—Мы ведь совсем рядом с парком Ханабейкер, — заметила Корнелия. — Почему бы нам не пойти туда и не испытать эту штуку?
Мы припарковали велики возле ворот. Теплая весенняя погода привлекла в парк целую кучу бегунов и скейтеров; лавочки были заполнены отдыхающими, принимавшими первые в этом году солнечные ванны. Но нам был нужен тихий уголок, поэтому мы забрались в густые лавровые заросли. Я положила зеркало на землю, так, чтобы на его старинное затуманенное стекло падало как можно
больше солнечных лучей.
— Кто начнет? — спросила я.
— Давайте я, — откликнулась Ирма.
— Правильно, — согласилась Вилл. — У Ирмы с гаданием лучше, чем у всех остальных.
— Свет мой, зеркальце, скажи, — затянула Ирма, наклонившись над мутным стеклом, — свой секрет нам доложи...
— Очень умно! — язвительно заметила Корнелия. — Ты у нас прямо поэт!
— Потише, пожалуйста! — Ирма театрально воздела руки к небу. — Не лезьте со своими разговорами во время гадания, вы нарушите ход опыта.
Но, несмотря на впечатляющие пассы руками и сосредоточенно нахмуренные брови Ирмы, зеркало показывало лишь находящийся над ним клочок неба, да и тот не очень ясно.
— Ничего? — на всякий случай спросила я.
— Ничего, — угрюмо кивнула Ирма. — Может, это вовсе не гадательное зеркало...
Мы все по очереди попытались заставить зеркало показать что-нибудь, но оно никак не отреагировало. Просто лежало там как обычная антикварная и практически бесполезная вещь.
Тарани потерла пальцем перламутровое украшение.
— Тут изображены месяцы, — задумчиво произнесла она. — Возможно, эта штука работает только ночью, при лунном свете.
— А что, неплохая мысль, — Вилл встала и стряхнула с джинсов сухие лавровые листья. — Может, стоит попробовать прямо сегодня
вечером?
— У меня сегодня тренировка, — заявила Корнелия. Она была школьной чемпионкой по фигурному катанию.
— А мы с папой должны вечером ехать в больницу к дяде Као, — вставила я.
— Ну, тогда завтра вечером? Или вы считаете, что лучше дождаться полнолуния?
Я снова вспомнила, что дядя Као говорил насчет «подходящего момента». Но я не была уверена, что это имело отношение к полнолуниям.
— На раме луны нарастающие, — сказала я, — а не
полные.
— Да, действительно, — согласилась Вилл. — Ну
так что, будем пробовать?
— Почему бы и нет, вдруг что-нибудь выйдет...
Этим вечером дяде Као стало хуже. Он дышал с трудом и совсем не приходил в сознание. Я взяла его за руку, но он, кажется, не заметил этого.
— Поговорите с ним, — сказала нам медсестра. — Возможно, он слышит вас.
И мы говорили, рассказывали ему какие-то истории о том, что произошло за день, рассуждали о погоде и все в таком духе. Но не было никаких признаков того, что дядя слышит нас. Я подумала: наверное, медсестра дала такой совет не ради больного, а чтобы нам самим стало легче.
Вернувшись домой, я повесила странное зеркало на стену в своей комнате, прямо за фонариком. Когда я наконец отправилась в постель, мне снова приснились горы, и выглядели они еще более реальными, чем в прошлый раз. Там тихо звенели колокольчики, зеленели лиственницы, а тот же девчоночий голос все звал и звал меня. Во сне я открыла глаза и обнаружила, что фонарик светится. А в зеркале, прозрачном как летнее небо, отражались залитые солнцем и покрытые лиственничным лесом склоны гор. Но кто же зажег фонарик? Бабушка?
И тут я проснулась во второй раз, теперь уже по-настоящему. В комнате было тихо и темно, никаких зажженных фонарей. Но когда я заглянула в зеркало, мне всего на секунду показалось, что я вижу там угасающее отражение гор.

Глава 4 Чернота крыльев

Мы ступили из лунного света в солнечный и сперва ослепли от такой разительной перемены. Несколько мгновений я просто стояла, беспомощно моргая, прислушиваясь к звону колокольчиков на ветру и вдыхая запах смолы и горячего камня. Тут раздался изумленный, похожий на птичий вскрик, и прямо передо мной па я ноги вскочила тонкая фигурка. Я еще чуть-чуть поморгала и разглядела девочку-китаянку примерно моего возраста, одетую в выцветшую голубую хлопковую рубашку и белые короткие брюки. Ее прямые черные волосы были собраны в два круглых пучка прямо за ушами. У ног ее лежал любопытный набор предметов: маленькая тростниковая циновка с грубо намалеванным на ней лицом, а на циновке миска с водой, несколько зернышек риса и белые цветы.
— Уважаемая Лин? Это и в самом деле вы? — девочка оторопело вытаращила глаза. — А это ваши демоны?
Демоны?!
— Меня зовут Хай Лин, — сказала я. — А это мои подруги.
Девочка низко поклонилась мне и чуть повыше — остальным четверым.
— Добро пожаловать, уважаемая Лин. И вашим подругам-демонам я тоже говорю: добро пожаловать.
Корнелия что-то пробормотала себе под нос. Слов я не расслышала, но заметила, что она хмурит брови.
— Они не демоны, — торопливо объяснила я. — Они простые девочки. — Ну, разумеется они были гораздо больше, чем «простыми девочками», но расставить все по полочкам можно будет и позже. — Как ты и я.
Наверное, я ее не убедила. Она окинула долгим взглядом темнокожую Тарани и блондинку Корнелию. Девочка протянула было руку, чтобы потрогать рыжие волосы Вилл, но потом отдернула ее, словно ожидая, что за такую дерзость ее ожидает страшное наказание.
— Нет, не как ты и я, — прошептала она. Хотелось бы надеяться, что она имеет в виду «не китаянки», но у меня было нехорошее предчувствие, что ее фраза означает «не люди».
— Кто ты? — спросила я. — И где мы находимся?
—Я Нуа, — ответила она, снова поклонившись. — Но люди чаще зовут меня Лепесток. Находимся мы, разумеется, на горе. На горе Белого Ветра. А там внизу — Иворечье, долина Ивовой реки. Неужели уважаемая Лин не узнает этих мест?
Я посмотрела в том направлении, куда она указывала.
— Нет, — медленно произнесла я. — А разве я должна? Я никогда не была здесь прежде.
С лица девочки мгновенно слетели все краски. Она была в самом настоящем ужасе.
— О нет, — застонала Нуа. — Я сделала неправильно. Я все сделала неправильно! — она резко развернулась и припустилась вниз по склону с такой скоростью, будто на пятки ей наступают жуткие монстры. — Она на меня разозлится, она просто убьет меня за это!
— Подожди! — окликнула я девочку. — Нуа... Лепесток... Подожди!
Но через пару секунд ее фигурка уже скрылась за валунами и стволами лиственниц.
Корнелия наблюдала за этим бегством, скрестив руки на груди.
— Ну, не могу сказать, что я это предсказывала... — произнесла она. — Но я вас предупреждала. Мы не можем переноситься в другие миры к каждому жалобно скулящему ребенку и пичкать его горячим молоком с печеньем. Это была пустая трата времени. К тому же девчонка называет нас демонами, да не просто называет, но и считает нас ими! — Она фыркнула. — В общем, думаю, нам лучше вернуться домой, пока нашего исчезновения никто не заметил.
— Нет, — упрямо сказала я. — Она называла меня Лин, и звала она именно нас. Тут есть для нас какое-то дело... И Оракул ясно сказал, что мы должны отправиться сюда.
— Ну, мы так и поступили. И что теперь? — вздохнула Корнелия.
Вилл взяла в руки миску. Та была бело-голубой, с нарисованными ивами, склонившимися до земли на ветру.
— Как вы думаете, для чего ей было нужно все это? — спросила Вилл. — Вода, рис, цветы...
— Может, у них так принято встречать гостей, — предположила Тарани. — А может, она пыталась с помощью этих предметов колдовать...
Миска и циновка выглядели довольно ветхими, сделанными вручную. Миска была надтреснутой, а риса было так мало, что не хватило бы даже накормить птичку.
— Если так, то выглядит не слишком... профессионально, — заметила Ирма.
— Она призывала нас сюда, — констатировала я, испытывая странное желание защитить девочку. — И у нее получилось. Разве это не то, что называют профессионализмом?
— Ага, она призвала нас, а потом сбежала, как кошка, за которой гонится свора собак, — усмехнулась Корнелия.
— Наверное, она не ожидала, что нас будет пятеро. Может, она это имела в виду, когда сказала, что все сделала неправильно...
— А еще она говорила: «она на меня разозлится», — задумчиво сказала Вилл. — Интересно, кто это «она»?
— Не знаю, — помоталаголовой я. — Но, думаю, мы должны определить, куда убежала Лепесток.
— Вон туда, — с усмешкой заявила Ирма, указывая на ведущую вниз горную тропинку. — Чего тут определять, за ней еще пыль не успела осесть.
Мы оставили миску и рис там, где нашли их. От зеркала-прохода не осталось и следа. Я гадала, сможем ли мы, если попытаемся, вернуться через него домой.
Мы зашагали вниз по тропинке. Лучи жаркого солнца скользили по камням, громко звенели цикады. Вдруг я заметила, что по обеим сторонам тропинки в припорошенных пылью кронах лиственниц что-то шевелится. Это были крупные коричневые жуки с плоскими желтоватыми крыльями. Вилл вскрикнула и хлопнула себя по шее.
— Ой, ну и кровожадные же тут насекомые!
— К тому же их ужасно много, — добавила Ирма. Она была права. Несмотря на полуденный
зной, воздух был наполнен мухами, комарами и вечно голодными москитами. Их жужжание и свист сливались со стрекотом цикад. А вот пения птиц, как я заметила, слышно не было.
— Здесь нет птиц! — поделилась я с подругами своим открытием. — Вы видели хоть одну? Или слышали?
— Ни единой, — ответила Вилл, вглядываясь в пустое небо. — Скажите, только мне одной кажется, что это дурной знак?
Спуск с горы занял довольно много времени, но вот мы наконец оказались в месте, которое Нуа назвала Иворечьем. Название не требовало никаких объяснений. Здесь текла неторопливая речка с берегами, поросшими ивняком. Через речку был перекинут узкий деревянный мостик, а за мостиком располагался городок.
— Выглядит слегка обветшало, — прокоментировала Ирма представшее перед нашими глазами зрелище. — Тут бы все немного подремонтировать да подкрасить — и будет просто загляденье.
— Да, у города заброшенный вид, — согласилась Тарани. Голос у нее был какой-то напряженный.
Мне пришло в голову то же, что и подругам. Повсюду встречались знаки былого благоденствия, но теперь некогда ухоженные сады поросли сорняками, а многие дома были закрыты и заколочены. В такой солнечный летний денек, как этот, горожане должны были бы сидеть на широких затененных крылечках и работать, разговаривать или просто отдыхать. Однако мы не увидели никого. Нас охватило странное ощущение, будто мы вошли в дом в отсутствие хозяев.
— Эй! — окликнула местных жителей Вилл. — Есть тут кто-нибудь?
К моему удивлению, ей ответили.
— Идите сюда. Должно быть, только я тут и осталась. Я да еще старая Мия, но она больше не встает с постели.
Это была старушка, сидевшая скрестив ноги в открытых дверях большого красивого дома. Ее руки проворно двигались, вращая веретено. Когда мы подошли поближе, она повернула к нам лицо.
В движении старушки было что-то не так. Она остановила взгляд немного левее нас. И я вскоре поняла почему. Ее глаза выглядели нормально, только взгляд был не сфокусирован. Было совершенно ясно, что она нас не видит.
— Где все? — тихо спросила Тарани. — Почему вы здесь одна?
Старая женщина закусила губу.
— Вы, наверное, не здешние, — сказала она. — Иначе вы бы знали. Давненько у нас не было гостей. Вы пришли, чтобы увидеть императрицу? Я, конечно, имею в виду Ее Божественное Величество Прекраснейшую Сонг Хо.
— Боюсь, мы никогда не слышали о Ее Величестве, — осторожно ответила Вилл.
— Что ж, скажу вам, иногда счастье в неведении, — продолжала старушка. — Зато здесь, в Иво-речье, Ее Величество знают слишком хорошо. Собственно говоря, поэтому-то все и ушли. Чтобы служить императрице.
— Все? — удивленно переспросила Ирма. Женщина кивнула.
— Мужчины, женщины, дети... Каждый служит императрице по-своему, кроме совсем уж бесполезных вроде нас с Мией. И служба эта длится долго. Прошу прощения, что не могу встретить вас хлебом-солью. Теперь, когда моя внучка Лепесток ушла...
— Лепесток? Так она ваша внучка?
Я впервые заговорила при ней. Услышав мой голос, старушка резко выпрямилась и стала вертеть головой по сторонам, словно пытаясь отыскать меня.
— Лин? Уважаемая Лин, это вы? — она выронила веретено и попыталась нащупать его рукой. — Вы вернулись! Но почему вы не приходили так долго?
Тут до меня в конце концов дошло. Нужно было всего лишь сложить два и два, и все становилось ясно. Я мягко взяла старушку за руку.
— Видимо, вы путаете меня с моей бабушкой, Ян Лин. Меня зовут Хай Лин, и я никогда раньше не бывала в этих местах.
На несколько мгновений плечи женщины обвисли, словно эта новость подкосила ее. Но потом бабушка Лепестка снова выпрямилась.
— Что ж, добро пожаловать, девочка, носящая часть имени бабушки, — сказала она, крепко пожав мне руку. — Прошу в дом. Думаю, нам есть о чем поговорить.
—Прикройте вход, — попросила старушка. — И, может, одна из вас будет так любезна, что заварит нам чаю?
Тарани и Корнелия закрыли изящные раздвижные дверцы из рисовой бумаги, и уютный маленький садик исчез из виду. Действуя по указаниям женщины, я заварила для всех нас зеленого чаю и выложила на низкий столик несколько твердых печений в форме цветов.
Полки в кладовой были совершенно пусты, и мне было неловко есть последнее печенье, но, отказавшись, я бы нанесла удар по гордости хозяйки.
— Зовите меня Мама Лю, — сказала старушка. —
Меня все так зовут. И скажите мне, пожалуйста, ваши имена.
Мы по очереди представились, и она торжественно поприветствовала каждую из нас. Ее наряд выцвел от бесчисленных стирок, но был чистым и опрятным, а ее длинные седые волосы были аккуратно забраны в пучок, поддерживаемый двумя бамбуковыми палочками. Мама Лю очень хорошо следила за собой.
— Уважаемая Хай Лин, когда ваша бабушка впервые прибыла к нам, мы очень нуждались в ее помощи. В нашу долину заявилась жестокая и коварная женщина-демон. Она нарекла себя императрицей и потребовала, чтобы мы принадлежали ей телом и душой: работали на нее и почитали ее. Борьба была яростной, но уважаемая Лин была сильна в колдовстве и мудро использовала свои способности, и в конце концов женщина-демон была изгнана из долины.
На улице раздалось низкое жужжание, как от трения множества крылышек.
— Что это за звук? — поинтересовалась Тарани.
— Двери закрыты? — быстро спросила Мама Лю.
— Ну да, закрыты.
Мама Лю вздохнула и провела иссохшей рукой по лбу. Я заметила, что пальцы слегка дрожали.
— То было счастливое время, — продолжала она свой рассказ. — Жители Иворечья испытывали радость и гордость, и было от чего. Но твоя бабушка покинула нас. Она сказала, что вернется, если в том наступит необходимость, но так и не вернулась. А сейчас жестокая императрица снова воцарилась в этих местах, чтобы отравить нам жизнь и отнять у нас радость.
Жужжание все нарастало, к нему добавилось странное отрывистое постукивание.
— Что это? — опасливо повторила свой вопрос Тарани.
Я хотела было сказать, что не знаю, и тут поняла, что ответ очевиден.
— Насекомые, — вымолвила я. — Бьются о слой бумаги в раздвижных дверях. У нас такое бывает только ночью, когда зажигаешь в комнате свет.
Здесь же была не просто какая-нибудь пара-тройка мотыльков. Нет, бесчисленное множество черных маленьких созданий бросались на бумажный заслон.
— Неужели я сказала «жестокая императрица»? — нарочито громко произнесла Мама Лю. — Я оговорилась. Нижайше прошу прощения. Разумеется, я имела в виду Ее Божественное Величество Прекраснейшую Сонг Хо. Да будет благословенно ее имя!
Однако стук не прекратился. Наоборот, он еде лался сильнее, с оглушительным треском бумага в одной из дверей прорвалась, и в комнату черным густым, как дым, облаком проникла целая стая комаров. Насекомые сразу устремились к Маме Лю. Старушка с криком припала к полу, прикрыв руками голову и стараясь защитить лицо.
Я вскочила на ноги.
— Надо их выгнать! — воскликнула я. — Избавляйтесь от них! — Я призвала ветер и попробовала выдуть комаров из дома, Ирма тоже быстро все просекла и взмахнула руками. Откуда ни возьмись стали падать дождевые капли, сбивая мелких кровососов, досаждавших старушке. Но когда в конце концов стая рассеялась и исчезла, было больше похоже, что это не мы их прогнали, а какая-то сила призвала их назад.
— Вы ранены? — спросила я у Мамы Лю, все еще лежавшей на полу, съежившись и прикрыв руками глаза. — Мама Лю, с вами все в порядке?
Медленно-медленно она отняла руки от лица. Оно все покраснело и опухло от многочисленных укусов, но хуже всего был отразившийся на нем ужас, неприкрытый ужас, вытеснивший ее обычное спокойное дружелюбие.
— Они действительно убрались? — спросила она, понизив голос.
— Да.
— Прошу вас... Пожалуйста, не могли бы вы починить дверь?
— Да, — твердо и уверенно ответила Вилл. — Подождите минутку, и я сделаю так, что любое насекомое, которое рискнет сюда сунуться, сильно об этом пожалеет.
В руке у нее возникло Сердце Кондракара. В раме двери разлился жемчужно-голубоватый свет, заменивший собой жалкие обрывки бумаги.
— Ну вот, — удовлетворенно произнесла Вилл. —
Теперь вам гарантирована стопроцентная защита от насекомых. Но старайтесь браться только за раму, иначе получите легкий удар током.
— Сделай и со второй дверью то же самое, — попросила я. — Тогда мы хоть сможем поговорить спокойно.
Вилл заполнила светом и вторую дверь.
— Полная безопасность.
Как я уже говорила, стихия Вилл — энергия, и ей отлично удаются всякие трюки с электричеством. Не хотела бы я оказаться на месте комара, который наткнется на сотворенное ею защитное поле. Сомневаюсь, что Мама Лю поняла, что говорила Вилл насчет защиты от насекомых и тока, но она уловила в голосе юной чародейки уверенность и немного успокоилась. Плечи старушки расслабились, она вздохнула с облегчением.
— Мне стыдно за себя, — сказала пожилая женщина слегка дрожащим голосом. — Вы, должно быть, подумали, что я трусиха.
— Нет, — покачала головой я. Стая и правда могла напугать кого угодно.
Мама Лю горько усмехнулась.
— Я-то думала: ну что она может сделать дряхлой старухе вроде меня? Да ничего. Оказалось, я ошибалась. — Она потерла пальцем укушенную щеку. — Видите, они — ее прислужники. Все эти насекомые. Вот как она держит нас в повиновении и заставляет исполнять свои капризы. Недовольны, жалуетесь на Ее Величество? А у нее есть глаза и уши, которые видят и слышат это, и готовы наказать вас за проступок. Пытаетесь устроить мятеж? Вы не будете знать сна, пока она не посчитает, что отомщена. От них не защитишься. Никогда нельзя быть уверенным, что ты в полной безопасности. Ни отдыха, ни покоя, никаких снов, кроме кошмаров. Эти твари малы, но их так много! Они повсюду. От их укусов люди заболевают, а от их жужжания сходят с ума. В конце концов они становятся готовы на все, чтобы избежать этих постоянных мук. Когда императрица только явилась сюда... — голос Мамы Лю дрогнул. — Когда я встала у нее на пути, думая, что кто-то должен ей помешать, а мне, старухе, уже бояться нечего... она отняла у меня зрение. Она наложила на меня заклятие, и единственное, что я вижу теперь, — это рой ее прислужников. Черные крылья. Ничего кроме бесконечной черноты крыльев. — Она надавила кончиками пальцев на закрытые веки, тоже распухшие от укусов. — Я больше не вижу лица моей милой внучки, Лепестка. Ох, если б вы знали, до чего это тяжело...

Глава 5 Дворец-Клетка

Когда я увидела, как Мама Лю горюет из-за того, что больше не может взглянуть на лицо своей внучки, во мне все перевернулось. Я разозлилась. Очень-очень разозлилась.
Вообще-то со мной такое редко бывает. Ирма даже как-то назвала меня «патологически радостной». И в этом была лишь доля шутки.
Но, глядя на страдания Мамы Лю, я, естественно, не испытывала никакой радости. Я была взбешена.
— Я хочу добраться до этой императрицы! — заявила я так жестко, что Ирма и остальные девчонки уставились на меня, удивляясь моему гневу. —
Я хочу вбить в нее, что нельзя поступать так с людьми!
— Ну, — протянула Мама Лю со слабой улыбкой, — я бы тоже хотела преподать ей этот урок. Но это проще сказать, чем сделать, дитя мое.
— Где она живет?
— Во дворце-клетке. Отсюда вверх по реке.
— Значит, я пойду туда.
— Ох, будьте осторожны, уважаемая Лин. Вы так молоды, а она древний и опасный враг.
— Не волнуйтесь, я могу быть очень осторожной, когда надо. И мои подруги могут, если, конечно, они решат пойти со мной.
— Разумеется, мы пойдем, — без раздумий подтвердила Вилл.
— Только, может, сначала составим план? — добавила Корнелия с видом человека, которому слишком часто приходится повторять эту фразу, вразумляя беспечных друзей.
— Ну что ж, вы приняли серьезное решение, — полувопросительно произнесла Мама Лю.
— Да, приняли.
Я ощущала не только ярость. У меня было такое чувство, что именно ради этого дела я сюда и перенеслась. Моя бабушка обещала вернуться, если здесь понадобится ее помощь. С ее стороны было бы крайне невежливо не сдержать слово, и
я понимала, что должна выполнить данное ею обещание за нее.
— Очень хорошо, — сказала Мама Лю, нетвердо поднимаясь на ноги. — Мы пойдем к Ее Величеству.
— Мы? Нет, только не вы, Мама Лю. Вы слишком... — я чуть не сказала «слишком стары», но, увидев в ее незрячих глазах гнев, вовремя удержалась. — Вы неважно себя чувствуете.
— Я чувствую себя достаточно хорошо для такого дела, — упрямо отрезала она. — Во всяком случае, если я буду сидеть дома и ждать у моря погоды, лучше мне не станет.
Хотя мы честно пытались, нам не удалось разубедить ее. В конце концов, мы двинулись вверх по реке. Тонкая морщинистая и теплая рука Мамы Лю лежала у меня на плече.
Догадаться, почему дворец-клетка получил такое название, было нетрудно. Там повсюду были птичьи клетки. Тысячи клеток. В буквальном смысле тысячи. Одни были подвешены к веткам деревьев в саду или к высоким серебристым шестам, словно уличные фонари. Другие высились на мраморных пьедесталах или низких ступенях. Самые маленькие из них были настолько крохотными, что я могла сжать их в ладони. Самые большие были размером с целый павильон. Некоторые были сделаны из серебряной или золотой проволоки, другие — из побегов бамбука, покрытых светлым или темным лаком. И в каждой клетке на насестах сидели птички, вяло выводя трели.
Небольшая их часть были редкими птахами с роскошным цветным оперением. Остальные же выглядели совершенно обычно, такие птицы вполне могли жить в долине реки, но там их не было.
— Так вот куда они все девались, — прошептала я. — Помните, мы еще удивлялись, что в Иворс-чье совсем нет птиц.
Ирма кивнула.
— Странное местечко, — добавила она.
Дворцовый сад был огромен и ошеломляюще красив. Цветущие абрикосовые деревья изящно склонялись над прозрачными змеящимися ручейками. Среди камней, словно разложенных рукой умелого ландшафтного дизайнера, возвышались величественные кипарисы. Тысячи радующих глаз цветов и кустарников наполняли воздух благоуханием и яркими цветами и привлекали пестрокрылых бабочек.
Вокруг сада не было ни стен, ни стражи. Жестокой императрице это было не нужно. Ее слуги были повсюду и обладали таким тонким чутьем, что могли дать сто очков вперед любому охраннику-человеку.
Мы увидели юношу, склонившегося перед кустом шиповника и осторожно удалявшего все цветы, у которых появились хоть малейшие признаки
увядания, все веточки, которые хоть на миллиметр выбивались из заданной формы. «Чик-чик, чик-чик», — щелкали его аккуратные ножницы. Руки юноши были исчерчены царапинами от острых шипов, будто на него напал разъяренный кот.
— Простите, — вымолвила я.
Он поднял удивленный взгляд. А потом снова торопливо вернулся к своему занятию.
— Я должен работать, — сказал он. — На разговоры нет времени.
— Но если бы вы могли только сказать мне...
— Нет времени, — повторил он, подрезая ветки. Мама Лю слегка наклонила голову.
— Юный Хан, это ты?
Юноша на пару секунд прекратил щелкать ножницами.
— Да, Мама Лю, — неохотно ответил он.
— Что ты тут делаешь? Уродуешь руки, возясь в саду, когда должен сидеть с кистью и красками? — Мама Лю стояла, уперев кулаки в бока, и больше всего напоминала заботливую мать, журившую любимое чадо. — Он ведь рисует такие чудесные картины, — сказала она нам. — Закаты и вишневые ветви, сосны на склонах гор... Прекрасно!
— Я выполняю поручение императрицы, — жестко заявил Хан и снова набросился на шиповник. — Идите домой, Мама Лю.
— А я и пойду, — сказала старушка, — вот только сначала доведу до конца то, ради чего пришла.
Юноша метнул в нее полный страха взгляд.
— Прошу вас, Мама Лю... просто ступайте домой. Старушка вздохнула.
— Скажи хотя бы, где мне найти мою внучку.
— В персиковой роще, — ответил он. — Южнее Заснеженного моста.
Мы оставили его продолжать подрезку и направились в южную часть сада. Воздух был наполнен свистом, пощелкиванием и трелями заключенных в клетки птиц. Обычно считается, что пение птиц поднимает настроение, но здесь все было по-другому.
Немного дальше по тропе нам попался мальчик с полной корзиной зерна, кормивший одну из птиц. Он приманивал ее, подражая птичьему чириканью, и стучал ногтем по прутьям клетки, однако ласточка не проявляла к зернам никакого интереса.
— А ну, ешь, — нахмурил брови мальчик. — Ешь давай, а то заболеешь.
Ласточка выглядела так, будто она уже больна. Крылья сложены, головка склонена, птичка сидела не двигаясь.
— Она не любит семена, — мягко объяснила мальчику Вилл. — Ласточки предпочитают мошек, червячков и все в этом роде.
При виде нас мальчик от изумления разинул рот, он быстро огляделся по сторонам.
— Я знаю, — сказал он. — Но это запрещено. Есть слуг Ее Величества плохо. — Он громче застучал по прутьям клетки и сказал: — Злая птица.
Злая, злая птица. — Но мне показалось, что на са-

мом деле он очень любит эту «злую» птицу.
— Зачем тут все эти клетки? — спросила Ирма. — Не понимаю, к чему кому-то держать так много птиц. Неужели не надоедает слушать этот гвалт?
— Я вам скажу. — Мальчик перестал стучать по прутьям и теперь пытался привлечь внимание ласточки семечком подсолнуха. — Птицы должны быть заперты, иначе они убьют и съедят маленьких слуг императрицы.
Он имел в виду насекомых. Только тут я сообразила, что в клетках содержались лишь те птицы, которые питаются насекомыми.
— Если вы будете кормить их одними зернами, они будут голодать и могут умереть, — сказала Вилл. — Ты об этом знаешь?
Лицо мальчика вытянулось и сделалось несчастным.
— Они должны научиться, — возразил он. — Может, если я смогу научить птиц есть семена, Ее Величество отпустит их. Ведь тогда они больше не будут злыми, правда?
Ему самому так хотелось в это поверить. Неразрешимость задачи, которую он поставил перед собой, заставила мое сердце сжаться.
— Может, ты и прав, — сказала я мальчику, прекрасно зная, что это не так.
Заснеженный мост был густо окружен вишневыми и тюльпанновыми деревьями. Лепестки их цветов медленно опускались на него, будто снежинки.
— Красотища, — промурлыкала Ирма, когда мы проходили по мостику.
За ним начиналась персиковая роща, куда мы и направлялись. Вокруг аккуратно разложенных кучками фруктов, сердито жужжа, кружились крупные желто-черные осы. Множество людей сосредоточено работали, наклоняя стволы деревьев и собирая с них плоды для ненасытных насекомых. Я отыскала взглядом Нуа.
— Ваша внучка там, — сообщила я Маме Лю.
— А сколько там всего человек?
— Ну, наверное, тридцать или около того.
— Хммм. Этого недостаточно. Но может, остальные присоединятся к нам по пути во дворец.
— Вы хотите, чтобы мы взяли всех этих людей с собой?
Старушка кивнула.
— Нам нужна их помощь. Если мы будем сражаться против слуг императрицы в одиночку, они рано или поздно нас одолеют. Им нет числа. А между тем мы должны подобраться как можно ближе к самой императрице. Нам нужно штурмовать внутренние покои дворца, а для этого, дитя мое, недостаточно пяти девочек и одной старухи.
Я бросила опасливый взгляд в сторону ос, но те были слишком заняты утолением голода. Слишком погружены в поедание сладкой мякоти персиков.
— Но согласятся ли они пойти? — спросила я, обведя взглядом послушных работников. — Кажется, императрица их как следует запугала и полностью подчинила.
—Я все же думаю, что в них осталась капелька их собственной души. Если бы мне только удалось пробудить ее... — И она крикнула: — Лепесток! Лепесток, дитя мое, иди сюда, подай мне руку.
— Бабушка! — Лепесток от удивления выронила корзину. — Что ты тут делаешь?
— Уважаемая Лин думает, что императрице пора преподать хорошенький урок. И я хочу ей помочь.
— Бабушка! Ты не должна так говорить! — девочка торопливо огляделась по сторонам, ее милое личико, по форме напоминающее сердечко, исказилось от страха. К тому же, кажется, громкий голос Мамы Лю потревожил ос. Небольшой их рой оторвался от кучи персиков и завис в воздухе, угрожающе жужжа. Я быстренько послала в их сторону порыв ветра, рассеявший зловредных насекомых. Некоторые из них полетели в сторону дворца — донести своей хозяйке, естественно. Мама Лю быстро повернулась к Вилл. Несмотря на слепоту, старушка хорошо ориентировалась в пространстве и всегда знала, кто из нас где находится.
— Уважаемая Вилл, не могли бы вы снова поставить свою волшебную защиту? Я хочу поговорить с соседями так, чтоб нам не мешали слуги императрицы.
—Конечно, — откликнулась Вилл. — Секундочку. Вообще-то это заняло больше секунды, потому
что обнести электрическим полем целую рощу — сложная задача даже для такой мощной чародейки, как Вилл. Пока она заканчивала работу, мне приходилось сдувать подальше назойливых ос. Но вот наконец мы все оказались накрыты куполом голубовато-жемчужного света. Лепесток и ее соплеменники потрясенно ахнули. Несколько неудачливых ос, оказавшихся внутри поля, подлетели к световому куполу... и, оглушенные, попадали в траву. Ирма вызвала дождик и крупными каплями смыла оставшихся ос, направившихся было к людям.
Раздался негромкий ропот, что-то про «демонов из другого мира». В общем-то ничего удивительного, что они так воспринимали магию — они привыкли, что колдовать умеет лишь их правительница-демон. Но Мама Лю не собиралась прощать им грубость.
— Не говори чепухи, Пекарь, — обратилась она к одному из роптавших. — Эти девочки прибыли сюда издалека, чтобы помочь нам, и мы не должны обижать их разговорами о демонах! Неужели ты не хочешь вернуться к своим печам? Неужели тебе не хочется снова печь лимонные пироги и ароматный хлеб? А ты, Плотник Ву? Разве не пора тебе возвращаться к верстаку? Подумай о нарядных шкафчиках, которые ты мог бы смастерить, о прекрасной мебели, полках и резных дверных косяках. Конечно, в выращивании фруктов тоже нет ничего плохого, но выращивать их только для того, чтобы прокормить злющих ос и их жестокую хозяйку — это бессмысленный труд. Особенно для людей с вашими знаниями и вашими умелыми руками.
Люди внимательно слушали. Постепенно они стали подходить ближе.
— По твоим словам выходит, будто победить императрицу просто, — сказал огромный мужчина с мягким и добрым лицом, которого старушка назвала Плотником Ву. — Но мы-то знаем, что это не так. Это более чем сложно, а пожалуй что и вовсе невозможно.
—Ты не прав, — твердо возразила Мама Лю. — Не просто, тут я согласна. Но невозможно? Нет, не верю. Посмотрите на этот купол, защищающий нас от слуг императрицы. Ну разве это не могущественное волшебство? Когда-то мы уже победили Ее Жестокое Величество при помощи магии. Неужели мы не сможем сделать это снова? Я думаю, сможем. И я думаю, что мы должны попробовать. Лучше попытаться и проиграть, чем упустить шанс и навек остаться рабами! Чем жить в таком страхе, что даже не смеешь надеяться на лучшее!
Это было удивительное зрелище! Пока Мама Лю говорила, сгорбленные спины распрямлялись, а с изможденных лиц исчезало выражение безысходности. Лепесток робко вложила свою руку в ладонь Мамы Лю, и глаза ее засветились от гордости.
— Но как... как мы сможем это сделать? — спросила молоденькая девушка, ненамного старше Нуа.
— Мы должны пробить себе путь во дворец, — сказала Мама Лю. — Сквозь Большие Стрекозиные ворота и дальше, к самой императрице. Только когда мы захватим ее, битва будет закончена и ее жестокие законы падут.
— Но там... ее слуги. Она пошлет их против нас. Они нападут на нас. Будут жалить. Кусать. Их же так много!
— Нам не нужно бороться с ними, мы должны лишь пройти мимо.
Плотник Ву рассмеялся.
— Значит, лишь пройти мимо? — переспросил он и снова рассмеялся, как будто это была удачная шутка. — Это ж так просто. Ну, что ж. Раз Мама Лю так хочет, давайте сделаем для нее эту малость.
— А если мы захватим ее... — голос молоденькой девушки дрожал от страха и надежды. — Если нам все же удастся... тогда всему конец? Никакой больше работы в ее садах? Мы больше не обязаны будем вкалывать на нее? Нам не придется восхищаться ею и называть ее Ее Божественным Величеством и Прекраснейшей? Нам перестанут досаждать мухи, нас перестанут кусать комары и жалить осы, если мы ослушаемся ее воли?
— Ничего этого больше не будет, — сказала Мама Лю тихо, но уверенно. — Если мы победим, то получим свободу.
Потом мы стали обсуждать, как нам защититься от насекомых. Было очевидно, что императрица снова нашлет их на нас, как только Вилл снимет свой энергетический купол.
— А ты не можешь двигать купол? — спросила у подруги Корнелия. — Ну, перемещать его за нами, когда мы отправимся во дворец?
Вилл покачала головой.
— Слишком тяжело. К тому же, если бы я и могла, мы бы не видели, куда идем.
— Значит, нам нужна какая-то передвижная защита, — Корнелия задумчиво нахмурила брови. — Хмм, может, это поможет...
Она присела и приложила ладонь к земле. Я знала, что она призывает силы Земли, но для чего — вот вопрос. Вдруг почва будто взорвалась. Со всех сторон из нее полезли тонкие усики растений. Они были похожи на жимолость, но запах у них был не привычный сладковатый. Нет, зеленые питомцы Корнелии пахли резко, и, по правде говоря, здорово отдавали чесноком.
— Фу, — фыркнула Ирма, зажимая нос. — Ничего себе запашок, не слишком-то аппетитный!
—Будем надеяться, что местные насекомые разделяют твое мнение, — хмыкнула Корнелия. — Тарани, можешь подойти сюда на минутку?
—Эээ... зачем?
— Думаю, лучше сначала испробовать эту штуку на одной из нас. На всякий случай.
Тарани нервно сглотнула, особенно ей не понравились слова «на всякий случай». Но она храбро шагнула ближе к зарослям жимолости, или как там еще назвать эту штуку. Побеги продолжали расти, зеленые усики закручивались в воздухе, ища, за что бы зацепиться.
По команде Корнелии часть отростков устремилась к Тарани и стала обвивать ее тело. Вскоре наша подруга оказалась с ног до головы опутана зеленой сетью.
— Тебе не больно? — поинтересовалась Корнелия у Тарани.
— Нет, — раздался приглушенный голос из растительного клубка. — Только давит немного. И запах такой сильный, что сбивает с ног.
— Ну, теперь только самые упрямые насекомые рискнут к нам приблизиться, — объявила Корнелия. — А вам как кажется?
— Противокомариная броня! — воскликнула Ирма, поняв замысел подруги. — Это круто!
Корнелия с довольным видом улыбнулась. Ей не так уж часто доводилось получать комплименты от Ирмы.
— Кому еще нужны такие доспехи? — спросила она.
— Думаю, всем нужны, — веско произнесла Вилл. — Корнелия, ты справишься? Сможешь сделать их для нас и для всех горожан?
— Нет проблем, — откликнулась Корнелия и принялась за работу.
— Одно утешает, мы все будем пахнуть одинаково противно, — философски заметила Ирма.
Вилл улыбнулась, или мне только так показалось. Все-таки паутина побегов жимолости сокращала обзор.
— В путь, — наконец скомандовала она. — Пора испытать наши доспехи в деле.